Хаим-Нахман Бялик
В поле — Пер. В. Жаботинского
Последний в пустыне — Пер. Л. Яффе
На рассвете — Пер. Л. Яффе
В ПОЛЕ
Н е птицею, вольно и гордо раскинувшей смелые крылья,
Не львом, раздробившим затворы в стремленьи к пустыням и воле,
Собакой, побитой собакой, стыдясь своего же бессилья,
Бежал я сегодня далёко в широкое чистое поле.
Полем иду я и внемлю беседе меж Богом и нивой,
И слышу под ласками ветра все шорохи гордого стебля,
узоры таинственной дрожи, напев тишины говорливой
И грёзу, что грезят колосья, тяжелые космы колебля.
Уйду я глубоко и скроюсь, зароюсь в лепечущий колос
Сольюсь и отдамся в истоме волненью могучего жита.
В далеком молчании леса учую загадочный голос
И станет великая тайна и мне на мгновенье открыта.
И кинусь на влажную землю, прильну и приникну, рыдая
И стану пытать я печально у лона праматери вечной:
Скажи мне, о, мать и царица, скажи мне, родная, святая,
Зачем и меня не вскормила ты грудью живительно-млечной?
Все тихо. На западе солнце склонилося к горному краю,
И стебли меня, как родного, как будто бы с ними же рос я,
Укутали нежною тенью, и в ней я неслышно ступаю
И небо вверху надо мною, да справа и слева колосья.
И тучки по синему небу плывут-расплываются, тая,
И крадутся тени по ниве, исполнены медленной лени;
Но миг — и рассеется тучка, и нива блестит, золотая,
И дремлет под ласками ветра, и грезит в игре светотени.
Вдруг повеяло вихрем, пронеслася прохлада,
Встрепенулись колосья, наклонились глубоко
И, шумя, побежали, словно робкое стадо,
Побежали далеко-далеко.
Побежали в долину, прокатились, как волны,
Рокоча докатились до зеленого бора,
И разлился невнятно, светлой радости полный,
Бодрый шум золотого простора.
Ччто бежите, колосья, и куда, золотые?
Саранчой что шумите в беззаботном разгуле?
отчего засверкали ваши брови густые,
мотыльков легкокрылых спугнули?
Не вдогонку ль несетесь сизых тучек и тени,
В синий край, где раздолье, ширь и вольная воля?
Или мчитесь в отчизну сонных грез и видений,
О, колосья широкого поля?
Но вихрь улетел, и колосья забыли мгновенье испуга,
И замер взволнованный ропот тревожно-веселого гула,
А в сердце моем зашумела другая жестокая вьюга,
Уснувшую боль разбудила, угасшее пламя раздула.
Как нищий, стою перед нивой, веселой, могучей, богатой,
И мучусь своей нищетою, и сердце так шепчет упорно:
Не я вас, колосья, взлелеял, не я в вашем поле оратай,
Не я ваши зерна посеял, не мне и собрать ваши зерна.
Жемчужными каплями пота не я поливал эту ниву.
Не я призывал на побеги дожди с благодатного неба,
Не я приходил улыбаться их росту, подъему, наливу,
И песня моя не раздастся в день жатвы обильного хлеба…
И все ж я люблю тебя, нива, и в сердце, тобою согретом,
Мне вспомнились пахари-братья на нивах моей П алестины,
Что в это мгновенье, быть может, и мне отвечают приветом
На мой молчаливый, но страстный привет из далекой чужбины.
1894
Пер. В. Жаботинского
ПОСЛЕДНИЕ В ПУСТЫНЕ
Иисус Навин народу
…В путь далекий, трудный, на борьбу с врагами,
За пустыней мрачной целый мир пред нами.
Был бесцелен путь ваш, долгий путь доныне,
Дальше же из сонной, выжженной пустыни.
Сорок лет тяжелых бродим меж горами,
И весь путь усеян мертвыми телами.
Но вперед, без грусти, по телам отставших,
Жаждавших неволи и рабами павших!
Пусть гниют в позоре средь песков бездонных,
На котомках жалких, ими принесенных.
Пусть им сладко снится дальний край неволи,
Прелести спокойной, сытой, рабской доли.
Скоро их останки вихрь умчит в пустыни,
Разнесет их хищник-коршун по равнине.
И борцам свободным, не склонившим выи,
Солнце торжествуя, заблестит впервые.
Каждый луч, ликуя, встретят, ясным взором,
Порываясь к вольным солнечным просторам.
В путь безвестный, новый! Край оставьте дикий,
Но в груди восторга заглушите крики!
Бодро в путь, но тихо; шаг ваш беспокойный
Пусть не будит мертвых и пустыни знойной,
Пусть лишь каждый слышит в сердце отклик дивный,
Пусть проникнет в сердце свыше клич призывный.
В новый край идешь ты, где не будет манны,
В край, где хлеб добудет труд лишь безустанный.
Не шатры пустыни, не из туч покровы,
Там шатры иные, дом воздвигнешь новый…
Есть на белом свете, за пустыней сонной,
Край широкий, вольный, солнцем озаренный;
За безмолвьем мрачным, за стеной песчаной
Он трепещет жизнью — край обетованный.
1896
Пер. Л. Яффе
—————————————
НА РАССВЕТЕ
Проследил ли ты утром в тумане ночном
Первый нежный стыдливый румянец восхода:
Высь и ширь озарится несмелым лучом,
Чистым, мягким, будящим высоты и дол,
Пока день не взошел
И не залита солнцем природа?.. –
Тех минут несказанно-светла красота:
Просветленной душой чуешь тайны вселенной,
Сердце полно восторгов — о, где те уста,
Чтоб излить их в словах, — дать названье ему,
Упоенью тому,
Воплотить этот мир сокровенный?..
Проследил ли ты утро: забрезжил рассвет
Первых робких лучей в нашей жизни народной
Замерцали лучи, неожиданный свет
Зароняя в приюты печали и мук,
На восток и на юг,
И на запад и север холодный.
Как могуч, величав этот проблеск утра!
Тот блажен, кто хоть луч от него сберегает,
Как святыню, в душе… Если ждет нас пора –
Гуще сдвинется полог нахмуренных туч,
Пусть тот трепетный луч
В нашей каждой слезинке сверкает!..
1899
Пер. Л. Яффе
